Практика матрешек

У Виктора в запасе оставалось еще около получаса, поэтому шел он неторопливо, будто просто прогуливался совершенно безо всяких целей. Он нарочно вышел раньше, наверное, в какое-то время почувствовав, что его взгляды на все, что есть в этом маленьком мире, вдруг постепенно начали меняться в обратную сторону, приближаясь к той, существовавшей три месяца назад; и Виктору надо было сравнить их с нынешними, пока те или другие не взяли верх. Он двигался параллельно центральной аллее, чуть с края, и ему казалось, что он чувствует даже вес воздуха, который вдыхает, амплитуды и частоты всех слышимых звуков и повышенную плотность осадков образов увиденных предметов в его голове.

Приостановившись, Виктор поднял глаза вверх и не смог отвести их тогда, когда захотел, – небо, словно поймав тот момент, мгновенно заключило его взгляд в свои теплые материнские объятья. «Звезды стали для меня больше, чем настоящими, - подумал Виктор, - к черту все эти термины типа «межэлектронная сверхтонкая пыль» или, скажем, «псевдометрические объемы», - пошло оно все».

Пройдя следующий перекресток, он ускорил шаг. Скамейка, скамейка, рекламный щит, снова скамейка, гудок, стая птиц с веток… - за три месяца Виктор начал привыкать здесь ко всему, и он осознавал это. Скорее, как раз грозящая все перевернуть привычка и послужила основным поводом для решения, которое он принял днем раньше: «Пора возвращаться. Но я хочу, чтобы она знала. Это будет трудно, но мне не нужны легкие пути». На самом деле, Виктор толком так и не понял, почему они ему не нужны, - разгадка таилась где-то глубже, чем дно души, - слишком уж он хотел, чтобы Вика ему поверила и поняла. Поначалу, это казалось чем-то недостижимым, хотя, так или иначе, она поверит, когда все закончится. Просто он хотел, чтобы она поверила раньше.

Красный свет. Виктор переминался с ноги на ногу, стоя на обочине. «К черту такие опыты и эксперименты», - мысль никак не покидала его. Впервые всерьез он в таком свете думал о науке. «Каким бы ученым я не был, среди многочисленных вкладов в это все лично для меня уже почти есть собственноручно синтезированная ложка лучшего дегтя».

Зеленый - позади еще перекресток. Он посмотрел на часы – настоящая реликвия, найденная им совсем недавно у входа в какой-то магазин, видимо, некто зацепился ремешком за дверь и обронил их. Тогда восторг Виктора, который был одним из тех восторгов, что он испытывал на протяжении этих месяцев, оказался также неописуем – до этого циферблат он видел лишь в исторических книгах. Вика хотя бы носила электронные. В данный момент положение стрелок этих часов стремилось к прямому углу, не хватало пока что пяти минут.

Виктор вновь посмотрел вверх – небо начало темнеть, будто вечер выдвинул свою угрозу против города.

- Нельзя опоздать, - он пошел еще быстрее. Оставалось всего около полукилометра, а если чуть вправо, через сквер, и там срезать – можно вообще не бежать.

Люди будто не замечали его. Какие-то шли навстречу, оставляя после себя на одну-две секунды специфический запах – один из признаков индивидуальности, какие-то обгоняли его, бежали к остановке за маршрутным такси; десятилетний мальчик, скрюченный параличом, с надломленным костылем в руке играл с огромной собакой, две грязные старухи доставали из помойки рваные тряпки; пижон, вылизанный гелем, вышел из черной машины, приняв такую позу, словно только что купил этот район.

Виктор отогнул ветки колючих кустов, прокладывая себе дорогу в парк. «Она уже здесь?» – он посмотрел вперед: в ста метрах от него Вика стояла на тропинке, возле беседки, окруженной тремя пышными деревьями. Увидев вдалеке Виктора, она слегка коснулась пальцами своих темных волос, убрав их назад, которые тут же, как непослушные эльфы, легли обратно, так, как им было надо. Вика выглядела просто восхитительно на фоне контраста зеленых красок парка и теплого багрового заката. Вот она. И в ближайший час разобьется ее сердце.

Виктор вспомнил их первую встречу. На самом деле ее звали Вероникой, и такое созвучие слогов в ее имени сразу вызвало своеобразное хитросплетение нейронов в голове Виктора, поднявшее на восстание серьезно настроенных гормонов. Это случилось около какой-то больницы, когда Вика в ожидании стояла на крыльце, долго наблюдая за парой сотен белых бабочек, фатально застрявших в полувысохшей луже и без толку периодически машущих мокрыми тяжелыми крыльями. Виктор влюбился с первого взгляда и с первых минут, когда услышал ее бархатный голос со словами, обращенными в его адрес. Позже все это превратилось в настоящий огонь, в который подлило немало масла стопроцентное осознание того, что ему придется ее потерять.

  - Привет, - Вика улыбнулась и протянула к нему руки, приглашая в свои мягкие, как шелк, объятья.

Виктор обхватил ее талию, думая о том, что так сильно еще не наслаждался стройностью ее изгибов, движениями ее рук на его шее, свежестью запаха ее волос. Он не мог поверить, что лежит в это время в блестящем сером кэбе, с ног до головы исплеванный мелкими датчиками.

Они двинулись вдоль ограды по тропинке, и несколько голубей торопливо уступили им дорогу, сетуя на человеческую наглость. Он держал Вику за руку, с замиранием сердца изредка поглядывая в привлекательную глубь ее чуть расстегнутой белой кофточки. Они разговорились о ее работе, которая, хоть и была немного далека от специальности Виктора, но казалась ему весьма интересной. Правда, в этот вечер по понятным причинам он был отчасти отчужден от этих разговоров, он думал о том, с чего начать.

Так они шли около десяти минут, слушая звенящее пение невидимых сквозь заросли птиц, и, порой, коротко мяукающих из отдаленных кустов кошек. Слегка замедлив шаг, Виктор вдруг почувствовал, что, наконец, собрался с мыслями.

  - Я хочу тебе рассказать историю… - он вопросительно посмотрел на нее, как бы спрашивая, а хочет ли она этого?

  - Ммм? – она кивнула, - о чем?

  - Ну… - он сделал короткую паузу, понимая в этот момент, что все-таки получается слишком внезапная смена темы разговора, и, тем самым, настораживающая, - слушай. – Еще одна пауза… – Все началось очень давно,.. с того, что ученым удалось захватить из воздуха один из изотопов криптона в электромагнитное поле для максимально детального изучения его атома.

Они замолчали на три секунды, и вдруг Вика рассмеялась.

  - Ты как будто экзамен мне сдаешь по химии! Долго предложение заучивал?

Виктор тоже усмехнулся, поняв, как выглядел со стороны. Он приобнял ее, и они пошли дальше к обрыву, под которым почти бесшумно протекала широкая северная река.

Виктор продолжил:

  - Незадолго до этого кто-то сказал о том, что протоны и нейтроны совсем не маленькие частицы по сравнению с теми, из которых они состоят.

  - Хм. Ну, вообще, это не новость. Ты об этом и хотел поговорить? - Вика игриво подмигнула ему, - мне просто интересно, к чему ты клонишь.

  - Подожди, не перебивай, - они свернули в сторону редкого березняка, сквозь ветви которого все еще пробивались оставшиеся лучи солнца. - На тот момент еще не могли доказать это опытным путем, пока не построили метод правильно деформированных голограмм. После реализации его на практике появилась возможность изучать в микромире все что угодно, залезть внутрь коры дерева, или побывать в муравейнике, ничего при этом не нарушая.

Вике стало интересно:

  - А в чем суть метода? – она слегка прижалась левым плечом к Виктору.

  - Как обычно, использовались световые кванты и свойства спектра материалов. Позже появились революционные усовершенствования до частичной материализации голограммы и внедрением датчиков всех чувств, - Виктор понимал, что увлекается, но все же не останавливался, - стало возможным самому испытать себя в роли какого-нибудь насекомого или, скажем, птицы.

Они прошли ворота дендрария, за которыми открывалось поле молочного цвета растений. Из всех звуков отчетливо выделялся грациозный стук Викиных каблучков по асфальтированной узкой аллейке.

  - Ты где это все прочитал, дорогой? Или выдумал сам? – улыбка Вики просто сводила с ума. Его рассказ отдаленно напоминал ей одну из ее институтских курсовых работ.

  - Да нет, я не выдумал, - порой, Виктор смотрел на нее, понимая, что больше не встретит такую никогда. Ему – тридцать пять, ей – тридцать, это уже говорит о многом. Он вздохнул, выдержал небольшую паузу. - Вскоре появилась так называемая ничем не подкрепленная теория матрешек, в которой говорилось, что, возможно, молекулы являются на самом деле планетами для тех, кто на них живет, если, конечно, на них есть жизнь. А также наша планета – молекула для кого-то еще. Но почти через пять десятков лет она оказалась неверна.

Вика слушала его, улыбаясь и слегка хмурясь – пыталась понять, о чем он говорит. За все это время они дошли до прибрежной беседки, окруженной зарослями барбариса. Виктор пропустил Веронику вперед, и они сели рядом на дощатой скамейке внутри под низким куполом, чем-то напоминающим потолок малюсенького планетария.

  - На самом деле, молекулы – это вселенные с миллиардом планет.

  - Как наша Земля? – Вика говорила спокойным голосом, таким же спокойным, как легкий речной ветер, временами щекочущий их своими порывами.

  - И как Земля тоже. Эти планеты ранее считались сверхтонкой пылью, заполняющей поле электронов. Атом же предположительно являлся крупной черной дырой, в которую и должно было впоследствии уйти все электронное поле вопреки ранним теориям, что затем привело бы в ином понимании к взрыву сверхновой вселенной. И никто не принимал все это всерьез, до тех пор, пока теория оставалась теорией, и, возможно, не принимают до сих пор.

Тут у Виктора было такое ощущение, будто острая льдинка кольнула его изнутри от осознания того, что Вика все поймет. До этого вечера он ни о чем подобном никогда ей не говорил. Только дело сейчас было в том, что он-то ждал плохого, а она – нет.

  - Все готовились к грандиозному открытию, когда группу из пяти человек поместили в кэбы для создания голограмм самых маленьких размеров, которые только можно было придумать. Вообще, это тоже было теорией, потому что никто не знал, возможно ли установить связь между всем известными квантами света с такими же, только в триллионы раз меньшими, существующими в суспензии тонкой пыли молекул.

Вика все также улыбалась, наблюдая за его серьезностью. Теперь ее желание выйти за него замуж удвоилось – интерес к человеку играет одну из важных ролей. И к чему же он сейчас приведет?

  - Молекулу криптона взяли за образец, - продолжал Виктор, - именно в ней собирались материализовать голограммы членов группы. И, вроде, все получилось, даже учли время и скорость, которые в пыли оставались такими же, какими были раньше и на планете.

Он посмотрел на Вику, набирая воздуха для того, чтобы сказать то, к чему он все это время подходил:

  - Я был назначен одним из членов этой группы.

Вика повернулась в его сторону, отчего ее волосы всколыхнулись густой волной и легли на плечи. Она обдумала его слова в течение двух секунд:

  - Это когда ты успел?

  - Но ведь ты меня не так давно знаешь…

  - Хм… - улыбка не спадала с ее лица, она отвернулась и тут же повернулась обратно, - и что, эксперимент удался?

  - Я пока не знаю – он в процессе, - у Виктора, почему-то, словно вылетели из головы все слова. Нет, она еще не поняла.

  - И ты тоже был в этом самом кэбе?

Виктор почти не заметил, как стемнело. Черные тучи обкусали луну со всех сторон, пропуская через себя ее желтые лучи. Дождя так и не было, хотя ветер, от которого беседка изредка поскрипывала, уже полчаса кружил дорожную пыль.

  - Как раз сейчас я в нем и нахожусь… - он хотел как можно меньше впоследствии ранить Вику, но, так или иначе, по-другому не получалось, обратная дорога все еще оставалась, только Виктор не мог больше ждать.

  - Понятно, тебе все это приснилось сегодня ночью, – Вика поправила платье, сев поудобней.

Он не обратил внимания на ее слова:

  - Для тебя я и есть голограмма, только без памяти в тебя влюбившаяся, - и виновато усмехнулся, безысходно вздохнув при этом. Глупость какая-то.

  - Это самая прикольная чушь, которую я когда-либо слышала! И я тоже тебя люблю, милый мой. – Вика обняла его за плечи, и они страстно поцеловались. – А еще я очень рада, что ты не голограмма, а очень даже ощущаем.

С этими словами она пощекотала его где-то чуть выше пояса. Первые капли дождя одиноко и отчетливо начинали бить по листьям. Виктор замолчал. «Может, и хорошо», - подумал он, - «что она поняла иначе. Может, наоборот, остановиться, и оставить все, как есть?»

Он подумал о себе и о Вике, о своих и ее явно заметных недостатках. В нее стал бы влюбляться, несомненно, не каждый, и Виктор понимал это; но он видел в ней изюминку, даже много изюминок, тех, которых он ждал, верно, всю жизнь. Она – первый человек, с кем не приходилось скрывать какие-то свои изъяны внешности или характера, может, потому что, в свою очередь, она видела в них тоже что-нибудь положительное. Вроде, как раз с этими мыслями люди и понимают, что друг друга нашли…

Вспышка молнии три раза, как стробоскоп, запечатлела мгновения, а затем и ожидаемый раскат грома вдоль лесополосы расколол небо. Дождь все плотнее с шумом вбивал в землю крупные капли, в воздухе запахло озоном.

Виктор вспомнил о своих друзьях, родных и близких, о науке, в конце концов (или начале начал?), в голове его пронеслись моменты той, прошлой его жизни, в которой он был без Вики, но, все-таки, самим собой. Где он родился и вырос, стал таким, каким все вокруг видят его сейчас. Его квартира, где каждый уголок – результат его собственного творчества, фонтан за окном в виде большого пруда с редкими зарослями тростника – единственное, что мало-мальски напоминало пригород, разнообразные конструкции штелов, порой сбивающиеся с маршрутов и узкие полоски света ночных огней, залетевшие сквозь несплошности в вертикальные жалюзи.

Нет, все должно быть не так.

  - Ты не поняла. В общем… Все, что я сказал – правда. Я живу в вашем мире примерно столько же, сколько мы с тобой вместе. Точнее, живу я в своем мире, а в этом ты меня просто видишь и чувствуешь. – Он опустил голову. – И теперь мне надо уйти…

Вика резко встала, словно скамейка вдруг накалилась, улыбка ушла с ее лица. Она повернулась к Виктору и в застывшей позе постояла три секунды, прежде, чем сказала:

  - Ты зачем все это мне говоришь? Если ты хочешь расстаться, то так и скажи, и не надо выдумывать всякую чушь, - ее голос начал срываться, - это унизительно!

Внезапно она схватила сумочку и бросилась прочь из беседки, но Виктор в тот же момент рванулся за ней и сразу настиг, крепко обняв сзади, и держал ее до тех пор, пока она не перестала вырываться.

  - Я люблю тебя, люблю, милая, - шептал он ей в это время, - но это все действительно правда, постой, послушай меня, пожалуйста… - слова эхом парили в голове Вики, - послушай меня…

  - Да, - произнесла она.

Он нежно вытер двумя пальцами узкую дорожку слезы на ее щеке, хотя, скорее, слеза была частью дождя - он не понял. Виктор едва сжал ее руки в своих ладонях.

  - Я просто раньше не думал, что придется тебе все рассказать, прости. Я бы мог здесь жить вечно с тобой, и потом еще много лет, но это был бы не я, - он вдруг потерял слова.

  - Кто ты?.. – Голос Вики стал жалобным, она невольно почувствовала себя беспомощной.

  - Я говорил, Вик. Я живу в ином мире, где ваша вселенная – это маленькая частица одноатомного газа. Я и не представлял раньше, что даже в том, чем я дышу, могут быть миллиарды жизней, и что в одну из них я могу влюбиться.

Она молчала, не зная, чему верить. Все было хорошо, и так поменять все взгляды на мир в течение часа! Это самые большие и непредсказуемые перемены в ее жизни.

  - Нас было пятеро, тех, кто к вам попал, но я никого из наших так и не видел. Позже я понял: транзактор не может материализовать всех одновременно, остальные где-то есть, но раньше или позже на сколько-то тысяч либо десятков тысяч ваших лет. Возможно, поэтому вы знаете отчасти наш язык, может, кто-то из наших положил этому начало. Возможно, поэтому, во всем остальном вы так похожи на нас, а, может, и нет. Я сам был удивлен.

  - Каких десятков тысяч?! – Вике до сих пор казалось, что все это жестокая шутка, но не понимала, зачем он так с ней. – Каких ваших-наших лет?..

  - У вас все происходит в триллионы раз быстрее. Но абсолютные скорости и время остаются теми же. Ваши расстояния гораздо меньше наших, а нейронные импульсы, хоть и с той же скоростью, но проходят меньшие отрезки пути и, следовательно, за меньшее время. Поэтому вы и думаете во много раз быстрее, чем мы. – Виктор смотрел ей в глаза. – Скажем, ваши ученые могут наблюдать за какой-нибудь кометой пару тысяч лет, а мы даже не успеем в это время про нее подумать…

  - Но ты же сейчас все успеваешь… Даже разговариваешь со мной, - она никогда еще не выглядела такой потерянной, Виктору хотелось плюнуть на все и остаться с ней, только бы она не страдала.

  - Я понимаю, что все это очень сложно для тебя… Сейчас моим мозгом служит буфер обмена, из которого потом и внесут изменения в мою реальную голову, - холодные слова, как иголки.

Дождь разошелся. Виктор мягко обнял ее за плечи и повел обратно в беседку, возле которой ветер в хаосе застлал листьями намокшие ступеньки. Вика машинально, не говоря ни слова, послушно подалась вперед.

Зайдя внутрь, они сели. Вика опустила голову, закрыв лицо руками, и вдруг произнесла:

  - Все это время я была твоим экспериментом?..

Виктор не ожидал такого поворота. Вот она - женская логика и, видимо, она везде одинакова. Он понимал ее, и поэтому подавил свою обиду за подобные ее мысли.

  - Да о чем ты говоришь!? – Виктор поднялся со скамейки, - я до сих пор никого не видел лучше тебя и, будь моя воля, остался бы здесь с тобой навсегда.

  - У тебя есть эта воля, - Вика снова заплакала.

  - Я не могу прожить с любовью моей жизни, будучи голограммой. Я хочу, чтобы мы оба были настоящими… – Тут у Виктора начала появляться туманная идея. – Подожди-ка. Я кое-что придумал.

  - Опять что-то придумал? – снова молния породила гром, больше похожий на щелчок.

  - Да постой же, Вик, красавица, послушай меня. По-моему я могу сделать так, чтобы мы были вместе. Я люблю тебя, солнце,.. - он даже запыхался от потока слов. - Но ты должна хорошо подумать.

Она посмотрела на него, и он увидел, как едва блестят очертания надежды в ее глазах.

  - Недавно наши научились материализовать людей, не клон, а именно перенос из одного места в другое. Несколько опытов – все удачны. Можно попробовать.

  - Опять опыты на мне? К черту все! – она отвернулась, но Виктор повернул ее снова в свою сторону.

  - Никаких опытов, я просто очень хочу, чтобы мы были вместе. Всегда. И если ты этого тоже хочешь… - он в ожидании ловил ее взгляд. Хоть бы она ответила «да».

Скрип стыков беседки успокаивал, словно классическая музыка, в гармонии с дождем, шумом листьев и грозовыми вспышками в небе. Вика дышала чуть чаще, чем обычно, Виктор чувствовал каждый удар ее сердца.

  - Я хочу… - что-то изменилось в ее лице. - Здесь мне особо терять нечего. Даже квартира не моя, не говоря о работе и родственниках… – Она вдруг взяла Виктора за руки, - давай переноси меня, - и сама улыбнулась от своей фразы.

Виктор улыбнулся ей в ответ, и они обнялись. Он никогда себя так не ощущал за все его годы - как мальчишка, он наслаждался теплом ее объятий.

  - Я люблю тебя, - говорили они друг другу, и для обоих это был самый романтичный момент. Слова смешивались со звуками природы, влажность, отлично проводящая ток, без сопротивления взаимно передавала разряды от прикосновений к их сердцам.

  - Вот… Мне пора, - шепнул Виктор, - чем скорее уйду – тем скорее мы будем вместе.

Вика медленно и молча отпустила его руки. Она чуть улыбалась, веря ему, - он еще не ушел, а она уже начала его ждать.

Виктор отходил подальше, на всякий случай, чтобы не задеть ее – он сам толком не знал, как все произойдет.

  - Ваша Земля – самая лучшая!

Ее взгляд нежно, будто выдыхая, ложился на подиум в его внутреннем мире. Виктор медленно поднял ладонь и дважды сделал движения пальцами, улыбнувшись Вике в ответ. Затем послал сигнальную точку в мозг.

Нет, опять не было ни радужных переливающихся линий, ни имитаций гиперперехода, ни ощущений падения – ничего из того, что показывали в старых фантастических фильмах: чушь все это. Виктор просто почувствовал, что просыпается. Глаза его все еще видели темноту во избежание внезапного шока, секунд десять, и вот, открывается крышка кэба, датчики и оптика – в стороны, рассеивается туман в глазах. Профессор Гирин, все также, в бледно-зеленом халате, поднимает руку:

  - Все, можешь вставать. – Вздыхая, он чуть сжал зубы, едва улыбнувшись (странная привычка!), - как ты?

  - Вроде нормально, - Виктор задел свой лоб – температура в норме, но как будто устал немного, хотелось присесть. Сейчас он расскажет о Вике, попробует заинтересовать всех новым опытом, что бы это ему не стоило.

  - Проходи сюда, - профессор пропустил Виктора вперед, где по ту сторону стекла выходили остальные из его группы.

Виктор сделал шаг и в этот момент ощутил холод в груди, словно в него закачали пар кипящего азота. Он вдруг понял – это его самая глупая в жизни ошибка как ученого. Как он мог об этом забыть, находясь в плену чувств? Виктор остановился на месте, тупо глядя сквозь окна и медленно осознавая, что произошло: уже через секунду, после того, как он вернулся, на Земле просуществовало много миллионов поколений.